Какие вопросы вероятнее всего возникнут у любого, пусть и самого мирного доброго человека, выдернутого из умиротворенного пьяного сна? Морель не входил в рейтинг первой сотни добрых и даже первой тысячи мирных, потому не мог сказать точно, но вопросы в его голове всплыли вполне стандартные – какая мразь и какого черта. Первая версия была о сестре, что казалось вполне правдоподобным, но стоило Марку прислушаться к говорящему, идея заорать благим матом и посоветовать сестренке убираться к черту сразу отпала. И в целях восстановления памяти парню пришлось-таки пробудиться окончательно, разлепив веки. Первым в глаза бросился так и не пригодившийся лист с напоминанием о сегодняшней встрече, а затем, будто для проверки точности ранее полученных данных, внимание обратилось к Эшу. Так вот ты какой, северный олень.
Марк еще раз убедился тогда, что память на людей и, в частности, на лица у него была никакая. Черт знает, почему так, но этот Эш представлялся ему несколько иначе, ведь когда француз не мог кого-то достаточно четко вспомнить, он придумывал образ сам. И крайне расстраивался, если придуманное не совпадало с действительностью. Как и в нынешней ситуации, он ожидал увидеть, возможно, кого-то более сдержанного, менее наглого и не такого прямолинейного. И хотя привычному отношению Мореля к людям это не совсем соответствовало, как раз прямолинейность оказалась ему вполне по душе. Единственное, что совпало с первоначальным представлением Марка и ни разу его не обрадовало, оказалось то, что с первых секунд даже не разговора, а просто молчаливого изучения этой личности, ему захотелось надавать дорогому гостю по морде.
Впрочем, дополнение немого образа словами положения дел не улучшило. Спящая красавица, чтоб его. Лучше бы молчал.
«Еще раз так меня назовет – получит в табло бутылкой, которую держит. По делу говори, тварь, по делу.»
- Мне кажется, в роли девушки-красавицы сейчас как раз ты. А если ты все-таки не баба, то нахуя слухам-то веришь?
Марк внимательно смотрел на невозмутимого брюнета, распивающего его спиртное так, будто оказался на банкете в одном из помпезных городских ресторанов, который уже оплатил своим здоровьем, последними деньгами и, для полного счастья, избавился от внутренностей, если они у него еще хоть как-то функционировали. И, несмотря на то, что французу никогда не было жаль ни денег, ни, тем более, людей, когда вот так, фактически, впустую растрачивался алкоголь, это пробивало его на праведный гнев. Неохотно поднявшись с кресла, Марк обошел стол, остановившись, в конечном счете, прямо перед Эшем. Несколько секунд он лишь молча созерцал представшую перед ним картину, подсознательно наслаждаясь возможностью смотреть на кого-то свысока не только в переносном, но и в прямом смысле. После парень брезгливо склонился над гостем и, не отрывая оценивающего взгляда, скинул его ногу с подлокотника с таким выражением лица, будто только что уронил бумажник в канализацию и теперь готовился нырнуть за ним без водолазного костюма. Впрочем, не так уж далеко от истины – выстраивающаяся ситуация ассоциировалась как раз с канализацией, полной дерьма. Следующим шагом стало отбирание у Эша бутылки, после чего водка обожгла уже горло Марка, готовясь ударить в мозг, только недавно ослабивший воздействие на себя портвейна.
- Так вот, детка, слушай. Все, чем я могу тебе помочь – навести на нужных людей и посоветовать, с кем связываться стоит, а кого лучше обойти. Сейчас среди новобранцев полно талантов, - парень криво ухмыльнулся мыслям о новичках, бывших хуже зубной боли. – Деньги я люблю и с взрывчаткой работать умею, но кроме денег мне нужны какие-то гарантии. Пожить еще хочется, только по твоим условиям вряд ли получится.
Марк сделал еще один глоток из горла, после чего, любовно взглянув на бутылку, сполз на пол позади кресла. Ему предлагаемая перспектива не то чтобы не нравилась, просто… просто он любил эксперименты над людьми. Парню хотелось взглянуть на реакцию, понять, насколько многое ему готовы дать, чтобы заполучить поддержку в этом деле. Если бы перед ним начали ползать на коленях, вопрос снялся бы автоматически – как только Марк чувствует свое превосходство, он возносит себя до позиции единственного возможного Бога, переставая слышать призывы «с земли». В другом случае, если человек со скандалом уходит, за ним все равно никто не побежит – это предугадать несложно. Морель, этот хренов экспериментатор, и сам, наверное, не знает, где находится золотая середина, с которой начинается его положительное отношение. Но как-то же люди находили способ. И он даже не думал им мешать – как можно помешать найти то, путь к чему тебе же неизвестен.
- Хотя, знаешь, все обсуждаемо. И все зависит от того, что ты за это все предложишь и, соответственно, как свое предложение преподнесешь. Как насчет еще одной попытки?
И только из-за того, что Эш сидел спиной и никак не мог его видеть, Марк позволил себе довольно ухмыльнуться.